А.Погибенко МОНОЛОГ ВИКИНГА (который, по всей видимости, был побочным предком принца Гамлета) Уже четырехсотая весна Залила светом башни Эльсинора - И призраки восстали ото сна... Былых веков и чувства и дела Влекут собой - волненьем и отвагой, А, может быть, легендой или сагой И шелестят страницы-времена - И оживают наши имена... Незванный гость - посланник дальних стран - Восточный ветер вздыбил океан, И я на взморье - зябком и угрюмом - Один с моей тысячелетной думой... В руинах древних, воя и свища, Играет ветер полами плаща... Скорей на мой откликнись зов, Мой Юхан... Ульф - товарищ верный... Ты, брат мой Эрик... И ты, Гертруда - сестра моя... Бригитта - нежная любовь... И ты, мой старый командор, Ларс Лингрен... И Ульрих - шкипер мой бессменный...
Но тщетно вас мой ищет взор В просторах призрачной вселенной... В руинах древних, воя и свища, Играет ветер полами плаща... * * * Что в имени моем? В пирушке шумной Им чванится потомок слабоумный - Портретный склеп занес мое лицо В коллекцию усопших подлецов; Кретины в царственных ливреях Над ним от умиленья млели, Прожили, как переболели - И в срок свой тихо околели. Ни золото, ни власть, ни древний род Не дали им ни истины, ни силы, Никто не захватил с собой в могилу Ни титулы, ни званья, ни почет. Того, кто ныне миром правит, Судьба моя изрядно позабавит - Лукавый правнук мой отыщет в ней Лишь оправданье злу грядущих дней. Уже четырехсотая весна Залила светом башни Эльсинора И призраки восстали ото сна - Деянья, что за давностью сокрыты, И имена, что вами позабыты. В руинах древних, воя и свища, Играет ветер полами плаща... * * *
А.Погибенко О чем молчит этот черный ящик, Спасенный из глубин - Про соль морскую в броне кипящей Он знает лишь один Покинь же, разум, свой дом горящий - Твой голос всеми забыт, Твое вместилище - черный ящик - На вход и выход закрыт Кто был фальшивый, кто настоящий, У всех один итог - Что им оплавленный черный ящик И переплавленный бог В девятых сферах среди парящих Не отыскать их, нет, - Кто раз с судьбою сыграет в ящик, Найдет приют на дне Плыви же, парень, средь рыб светящих О всех живых скорбя, Твоя вселенная - черный ящик, Он замкнут на себя... Оставь вопросы, сюда входящий, В последний свой чертог - Не выдаст тайны ни черный ящик, Ни другом преданный бог 14.06.89
А.Погибенко * * * Неужели мы больше не встретимся - Так уходит в пустыне вода - Неужели мы больше не встретимся Никогда, никогда, никогда Фар ночных два косых полумесяца, Шум мотора и слов чехарда - Все потом просчитается, взвесится В этих странных ни-где, ни-когда Засветив эти черные ребусы, Растворится в рассвете звезда, Так и мы. Поглотят нас троллейбусы, Самолеты, такси, поезда Неужели мы больше не встретимся В жарких странах Нигде, Никогда? Нет, не встретимся. Встретимся, да. Впрочем, вру я - Мой страх невсамделишный - Это ночь мне пророчит беду - Никуда ты отсюда Не денешься, Ну, а денешься - Снова найду 21.06.89
А.Погибенко Мой младшенький звереныш - Мишка, Рысь - Веселый нрав и хищные повадки, Тебе бы, Рысь, покруче взвиться ввысь И сигануть оттуда без оглядки Ты разрушитель мой, создатель мой - И разные с тобою и похожие Мы движемся торжественно домой - Нас провожают взглядами прохожие. Мой херувим, кудрявый мой пострел, Мой дьяволенок с ангельскою рожицей, Сразил ты всех без лука и без стрел, - Дай Бог - твой путь в каноны не уложится. Старение - естественный процесс, В нем нет у побежденных победителей. Права природа, выдумав прогресс - Здесь дети симпатичнее родителей. 21.06.89.
А.Погибенко ГОРИЗОНТАЛЬНАЯ ПРОЕКЦИЯ "ЛЕСТНИЦЫ В НЕБО" Глоток забвенья - вечность боли Безмерность чистого листа На заминированном поле Тропинка вьется до креста И перст сожженного моста Издевкой над свободой воли... Храни и миля и верста И то, что было у моста И то, что вынести не в силах Как он - храни, но не помилуй И дай лишь силы спеть с креста Когда так - холодно и ясно - По сердцу бритвой безопасной
Д.Винниченко ДЕМАГОГИЧЕСКАЯ ПОЭМА (отрывок) Р.Нарыкову, А.Погибенко, П.Овчинникову ...Нет, мы спецшкол не знали света, И, может, в этом нам везло. Так в нас, в отроческие лета Легко сплелись добро и зло. В железном мире агрегатов Нет места для акселератов. Чем ты тощее и длинней, Жизнь бьет точнее и больней. ...Гуляет ветер в голове, И веришь в глупости пустые, В ничто. А истины простые Тебе, мечтателю, внове... Так ложью книжный ум лелея, Мы вырастали, не взрослея... Гораздо ранее, чем прозе, Мы сердце отдали стихам. Гостям читали их по просьбе Еще не старых пап и мам. (Кричали гости упитые: "Какие детки развитые!") Из школы вынеся урок, То, что поэт - почти пророк, И, дабы стать "почти пророки" Едва покинувши горшки В литературные кружки Мы подались, рифмуя строки И очень быстро постигая: Горшки не боги обжигают! В двадцатый, просвещенный, век К чему о грамотности споры? Он пишет, русский человек, Смотри - все в надписях заборы, И нет забора, чтобы - без! Что ни сказать - помог ликбез! Растут поэты, как грибы, Прыщавые наморщив лбы Идут на штурм в литературу. Любой - рабочий ли, студент, Способен накатать в момент Десятистрочную халтуру. В погоне за бессмертной славой Все пишут, пишут... Боже правый! Мы пишем большей частью скверно, Воруем строки завсегда, И из-за этого, наверно, У нас как стих - так сплошь вода. Круговорот воды в природе В поэзии не в меньшей моде. Что у тебя, что у другого - Строфа в строфу и слово в слово И книг стандартны имена, Сплошь: "Родники" да "Водопои", "Дожди", "Истоки" и "Прибои"... Задача авторов ясна: Чужую мысль водой разбавить, Назвать своей и в сборник вставить.
А, впрочем, много ль сраму будет? Пусть шапки на иных горят, Кто нас, неизданных, осудит За воду и за плагиат? - От нас редакторы не млели И нервным тиком не болели... Пусть в щели прут иные типы И засоряют линотипы, Что толку в этом баловстве? Пороги зря не обивая, Себя всецело мы вверяли Родной, разболтанной, "Москве". Пускай она слезам не верит, Но нашу жизнь на строчки мерит. Нам слава - яркая заплата На жалком рубище певца, - Не принесла добра иль злата, Опричь тернового венца. Пускай из каждой ягодицы У ней торчит перо Жар-птицы, Но лишь взлети - и в тот же миг В твой зад нацелит дробовик И так картечью жахнет влет Великий цензор и политик Вчера - палач, а ныне критик И вечно - тихий идиот. Убойность глупости иной Сильней, чем пули разрывной. Что делать... Меньше в нас отваги, Чем, скажем, горя и ума. И лавры наши из бумаги. Зато - без запаха дерьма! Из-за кулис попасть на сцену Мы не хотим за вашу цену. Пусть выбиваются кастраты За свой фальцет в лауреаты, Но мы себя не продадим, И в пику им, скопцам недужным, Напишем, что считаем нужным, И "Самиздатом" издадим! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Д.Винниченко * * * Щели, сквозняк, перекошены рамы... Но украшают пустую гостиную Кителя лоскут, платок с монограммой, Трубка с накрошенной "Герцеговиною". "Что происходит?.. И кто разрешает?.." Век на исходе и жизнь на исходе. Нету картофеля. Лук дорожает. Ноют рубцы - быть ненастной погоде. Лифт на ремонте. Жена на погосте. Дети стыдятся и в гости не ходят. И пионеры не просятся в гости. Раньше вот... "Все-таки, что происходит?" ...Ночь над страной, над Кремлем, над полковником... Только с трудом сквозь помет голубиный В мраке сыром шереметьевским "Боингам" Тускло фальшивые светят рубины... * * *
А.Гусев А.Петухов Б.Русс. КАСТА КУМ НЕМО РОГАВИТ, ИЛИ СЦЕНЫ ИЗ РЫЦАРСКИХ ВРЕМЕН Это чистое, светлое, эксцентрическое произведение представляется нам аллегорией борьбы за сохранение всего мира и вообще энергии, а также являет собой живой укор загрязнителям окружающей среды и призывает бороться со всеми недостатками. В пьесе читатель встретится с полюбившимися героями и с незатухающей болью в сердце проследит за развитием сюжета. Авторы Д Е Й С Т В У Ю Щ И Е Л И Ц А Цезарь К.Ю. - тиран Николай Второй - политический труп Троцкий - проститутка Жанна д Арк - девственница Чемберлен - корреспондент известного письма. Винни Пух - животное Лопухов и Кирсанов - близнецы, новые люди. Мао Цзе-Дун - кормчий Генрих номер четыре - бабник и пьяница. Горничная - блондинка. Дездемона - жертва интриг Мария Магдалина - гипотетическое лицо. Чингисхан - оккупант и вообще мизантроп. Слуги, собаки, кони, автомобили и прочее. Место действия - фешенебельный профилакторий "Майами-бич"
Действие первое Картина первая Сад. Двухспальная кровать. В ней Л л о й д Д ж о р д ж и Ч е м- б е р л е н. Входит Л л о й д Д ж о р д ж с удочками. Л л о й д Д ж о р д ж. Утро-то какое! Должно хорошо брать на опарыша. Ч е м б е р л е н. На опарыша... На опарыша... Протяжно и жалобно распевает Л л о й д Д ж о р д ж. Цезарь! Появляется Цезарь Л л о й д Д ж о р д ж. Где нам взять опарыша? Ц е з а р ь (говорит человеческим голосом). И ты, Брут, продался Учре- дительному собранию! Убегает. Из кровати появляются В и н н и П у х и М а р и я М а- г д а л и н а. М а р и я. Какой ты добрый и мохнатый! Это была незабываемая ночь! В и н н и П у х. Благодарю вас. Остается стоять на Чемберлене. Из-под кровати появляются Николай, Троцкий, Жанна д Арк, Мао Цзе-Дун и горничная. У горничной помят передник брюссельского кружева. Г о р н и ч н а я. Больше так не могу! М а о (глядя на Чемберлена). Чем хуже - тем лучше! Ревизионист вы! (Глядя на горничную). Второй год ем женьшень - но такого еще не видел. Ч е м б е р л е н (восклицает) Сам ты это слово! Чистоплюй! Все уходят. Остаются Жанна и Дездемона. Картина вторая. Те же. Ж а н н а (в истерике) Я беременна! Не помню, как, не помню, с кем, не помню, когда, не помню, где, что вам всем от меня нужно! Я хочу только счастья! Оставьте меня в покое, я хочу спокойно жить! Умирает. Д е з д е м о н а (надругиваясь над трупом) Моя взяла! Входит Мао Цзе-Дун и надругивается над Дездемоной. Входит Чемберлен и надругивается над Мао Цзе-Дуном. М а о (поднимаясь). Чем хуже - тем лучше! Интеллигенция - самая отста- лая часть населения! Из кровати появляются слуги и собаки во главе с Троцким. Чемберлен смущается и прячется под кровать. Т р о ц к и й. Где этот авантюрист? Появляется Цезарь Ц е з а р ь (говорит человеческим голосом). Вот он я! Немая сцена Вваливается Генрих.В одной руке рюмка, в другой публичная женщина. Г е н р и х. Это я - авантюрист! А ты - дурак! Выпивает рюмку и начинает блевать. Все блюют тоже. В и н н и П у х (кричит). Так вы еще и вегетарианец! Чемберлен, не отвечая, продолжает лапать публичную женщину. - Молчи, сволочь! М а р и я М а г д а л и н а (из-за фикуса). Винник! Приди ко мне, о! Я не могу его найти - ты весь такой мохнатый. В и н н и. Это легко сделать, если поцеловать меня в ухо. Уходит за фикус. Фикус падает. Сцена любви. Входит Чингисхан, размахивая саблей. Ч и н г и с х а н (кричит). Долой царя, голосуйте за меня! Г о р н и ч н а я. Я знаю! Винни Пух, будучи роялистом, вступает в единоборство с оккупантом и одолевает. Всеобщее ликование. Картина третья. Фешенебельные своды профилактория. В полумраке мягко светится экран телевизора фирмы "Сони". Показывают порнографический фильм. На сцене Ллойд Джордж и Чемберлен. Остальные в кулуарах. Л л о й д Д ж о р д ж (с удочкой). Могут, когда хотят! Ч е м б е р л е н. Да уж... Л л о й д Д ж о р д ж. А каково ваше политическое кредо? Ч е м б е р л е н (прикидываясь веником). А что это такое? Я неграмот- ный. Л л о й д Д ж о р д ж. Я тоже. Случайно услышал на улице. Может, Мао знает? Уходит на розыски Мао. Чемберлен продолжает прикидываться веником. Входит Чингисхан, размахивая саблей. Ч и н г и с х а н. Голосуйте за меня! Голосуйте за меня! Уходит. Появляются Дездемона с Троцким верхами. Т р о ц к и й. Вы должны заняться нашим другом. Д е з д е м о н а. Что я должна сделать? Т р о ц к и й. Не прикидывайтесь девушкой. Вы прекрасно все понимаете. Подмочите ему репутацию. Д е з д е м о н а. Я пока еще не хочу. Т р о ц к и й. Это нужно сделать в течение недели. Д е з д е м о н а. А-а... Ну тогда ладно. Начинает копить силы. Оба уходят верхами. Появляется Чемберлен, весь в белом. Ч е м б е р л е н. О, как я одинок! Некому меня пожалеть, некуда голо- ву преклонить! А впрочем... Цезарь! Вбегает Цезарь, размахивая саблей. Кричит человеческим голосом: - Кушать подано! Ч е м б е р л е н (гладя по голове Цезаря). Один ты у меня... Люблю, шельма! Наливает рюмку водки. - Давай на брудершафт. Ц е з а р ь (человеческим голосом). Давай. Выпивают вдвоем рюмку, валятся под стол и засыпают. з а н а в е с Действие второе. Картина четвертая. Столетний фикус. На нижней ветке под "Марш футболистов" подтягивается Винни Пух. Появляются Николай Второй и Магдалина, строящая ему глазки. М а г д а л и н а. Отчего вы не пришли ко мне ночью? Вы глупы. Н и к о л а й (в сторону). На фиг ты мне сдалась. (Громко). Поговорим о деле. Вы собрали сведения о Ллойд Джордже? М а г д а л и н а. Нет, только о Мао. В детстве его звали Сика. Н и к о л а й (удовлетворенно потирая руки). Та-ак... С этой секунды он - политический труп. Из отверстия в потолке появляется Ллойд Джордж, слыша последние слова Николая. Снимает с руки перчатку и бросает ее в сторону Николая, но, про- махнувшись, сшибает с ветки фикуса Винни Пуха, который падает на голову Магдалине. Они удаляются. Л л о й д Д ж о р д ж (хватаясь за алебарду). Милостивый государь! Вы хам! Н и к о л а й. Чево это? Л л о й д Д ж о р д ж. Прошу сатисфакции! Николай вытаскивает булатный меч и хлещет им Ллойд Джорджа по ланитам. - В тред-юнионизм впадаешь, гад! Далее продолжает выражаться циничными словами. Сражаются, удаляясь. Картина пятая. Маленькое темное помещение под лестницей. Пауки на стенах, запах плесени и тления. В помещении Лопухов и Кирсанов. Л о п у х о в. А бывали ли вы в Сиккиме? К и р с а н о в. Не заслужил я, батюшка, такого ко мне отношения! Л о п у х о в. Врешь! Кирсанов, не отвечая, берется за баян и заводит стройную мелодию "Флайт оф феникс". Л о п у х о в. Эх, пропили Россию! Пускается вприсядку со слезами на глазах. Оба удаляются. Сцена повора- чивается и разделяется на две половины. Левая половина. Появляется пьяный Генрих, держа в обеих руках по публичной женщине. На голове у него рюмка водки, на ноге - два вертящихся кольца. Г е н р и х (глядя на публичную женщину). Бедный Йорик! От тебя он за- разился и умер. (Восклицает). Как скоротечна жизнь! Ничто не вечно в этом мире! Любовь - и эта оставляет язвы. (Поет). "Призрачно все в этом мире бу- шующем, есть только миг, за него и держись". (Проникновенно). Собака! Бросает девицу в оркестровую яму. Вторая женщина достает из декольте газету и углубляется в чтение. Г е н р и х. Где моя юность с ее чистыми устремлениями и светлыми и радостными мечтаниями? Где те идеалы, которым я поклонялся? Осталось только это! Швыряет вторую женщину туда же. Снимает с голову рюмку, выпивает, блюет. На правой половине. Пробегает Цезарь. Кричит человеческим голосом: - Печенеги идут! Затем появляется Мария Магдалина. Молча слушает Генриха. М а р и я (вдохновенно). Это ты, Генрих? Г е н р и х. Да, это я, любимая. Слышен народный ропот. М а р и я. Генрих! Массы зовут тебя! Слышен голос Чингисхана: - Не верь ей, Генрих, это меня зовут. Картина шестая. Баня. У стены Мао и Магдалина. Остальные в парной. Входит Чингисхан, прикрываясь саблей, Стоит в нерешительности, потом ставит саблю в угол. Ч и н г и с х а н. Пар-то сырой! А говорили - сауна. М а о (натирая Марии спинку и прочие части организма). Ничего, не графья, чай. А ты на-ко, разотрись. Пытается разорвать мочалку пополам. М о ч а л к а (оказываясь Винни-Пухом). Не надо меня рвать! (С досто- инством). Я - цельный! М а о. А чего же ты это раньше-то молчал? В и н н и П у х. Хы! Из парной выбегает Цезарь, поскользнувшись, падает и неприлично выра- жается по латински. Все склоняются над ним. [...] .
ГЛАВЫ ИЗ НАШУМЕВШЕГО РОМАНА "БУРАТИНО-СЕМИКЛЮЧНИК" Алексей Толстой А.Гусев Б.Русс - Спроси у меня: кого я больше люблю: родного отца или Чичикова? И я скажу: Чичикова. Н.В.Гоголь. Глава десятая "На свободу - с чистой совестью", - последний раз прочитал Карабас об- ратную сторону плаката "Добро пожаловать" и раскатисто заплакал. "Года че- рез два снова отрастут вторичные признаки", - подумал он, поглаживая глад- кое место. И сразу наступил на прозу жизни. Настроение портилось. "Что де- лать дальше?" - пронеслось в голове. За околицей тюрьмы он увидел Дуремара с букетиком поникших фиалок. "Фиалки спрятались, поникли лютики", - всплыли в подсознании слова лагерной песни. - Батюшки! Что с тобой сделали! - вскричал Дуремар, указывая на глад- кие места. - Когда успел заделаться голубым? - отрывисто спросил Карабас, кивая на цветочки. - Пасть порву, рога поотшибаю, - вскричал он. - Злой ты стал, как собака, - грустно сказал Дуремар. - АЙда в "Три пескаря". Там нас ждет уркан Базилио и его лярва Алиска. Они дают ужин на нетрудовые сбережения. Глава вторая. Погода портилась. У Буратино опять заныла предстательная железа. "Пора лечить - скоро осень", - подумал он. "Домой разве пойти? Но эта старая обезьяна Папа Карло опять пьяна... Эх!.. Пойду в кабак. Может, удастся спихнуть последнюю порцию травки. Дуремар, небось, там, - подумал он. - На- курится - опять к мальчикам пойдет приставать. Животное..." Войдя в "Три пескаря", Буратино обнаружил Дуремара в обществе незнако- мого мужчины, с наглыми голубыми глазами, лысого и противного до чрезвычай- ности, с уже густо подернутой пушком верхней губой и ломающимся голосом. Судя по возрасту, ему было за шестьдесят. "Где я этого молодчика видел?" - подумал Буратино, подавляя непонятно откуда возникшее в сердце желание. Но додумать не дали. Огибая столики, фланирующей походкой, вихляя бедрами и помахивая су- мочкой, к нему приближался Дуремар. _ Мужчина, вы травку принесли? - сладко облизываясь, осведомился он, и вдруг запел: "Травы, травы, травы не успели от росы серебряной загнуться", - нашумевшую в деловых кругах песню Шаинского. - Есть, - ответил Буратино. - Двадцать пять тысяч. - Таньга? - спросил Дуремар. - Таньга - неустойчивая валюта. Я беру в иенах. - Зер гут, - ответствовал Дуремар, вынимая из декольте бумажник и с тихим стоном отсчитывая нужную сумму. - Виват! - крикнул Буратино. - Вот я и двадцатипятитысячник!
Д.Винниченко А.Погибенко СПОРТИВНАЯ ПОЭМА (Из нескончаемого народного эпоса "Дядя-физик маразматик") Бог, из глины сделав гома, Цели не достиг искомой - Ведь из плоти и из крови Вышел форменный дистрофик. Был Адам лентяй изрядный, Телом слабый, плотоядный, И лишен моральных сил. Дьявол вмиг его смутил. Проявляя страх и хилость, Сдался дьяволу на милость! И нарушил, - вот скотина! - Трудовую дисциплину! Появился первый брак - Превратился рай в бардак! И Адам, побитый палкой, Изгнан был за аморалку. И с тех пор живым скелетом Бродит он по белу свету. Был ли наш Адам виновен В том, что слишком малокровен? Ведь не мог он, в самом деле, По утрам тягать гантели! И на счастие отцу Накачать свою мышцу! Боже их не сотворил, Ибо попросту забыл. Даже ангелы не рады Жить в раю без спортснарядов. И решил всевышний впредь Очень резво поумнеть. И повесил бог-отец Олимпийских пять колец, И с тех пор народ упорно Обручается со спортом! Но, как видно, не в охотку, И сильнее любит водку. Вам, заядлые спиртсмены, Не простит вовек измены И проучит дураков Наш советский Саваоф! Пусть на пьяниц и гуляк Нападет инфаркт и рак, Токсикоз, цирроз, психоз И хронический понос! Пусть скорей помогут боги Протянуть пьянчугам ноги! Места пьяному коварству Нету в нашем государстве! Мы на месте кабаков Понастроим турников, И пускай на них, балдея, Крутят "солнце" лиходеи! Твердо знает наш всевышний: Не спортсмен на свете лишний! Лишь со штангой и в бассейне Обретешь души спасенье! Кто бы ни был ты - художник Или попросту сапожник, - Приходи с работы прямо К нам в спортобщество "Динамо"! Хочешь быть с мускулатурой - Занимайся физкультурой!
Есть у нас немало генов Для ращения спортсменов, Да таких, что по уму Не уступят никому! Пусть съедает злость и зависть Их спортивный дикий Запад - С ними мы не будем квиты - Все их карты будут биты! Пусть построены немало Там у них спортивных залов - Все за звонкую монету Со всего скупили свету. Пусть под ними рвутся ленты - Нам они не конкуренты! Им от спадов и инфляций Просто некуда деваться. Наш советский килограмм Тяжелей на двести грамм! Метр наш западного шире И длинней на два аршина, И советская секунда Больше их секунды скудной. Чтобы сила не угасла Жрет спортсмен буржуйский масло, И тайком, собачий сын, Потребляет героин На обед, на ленч, на ужин... Нам такой хоккей не нужен! Мы заявим громко: "Шиш! Не поможет вам гашиш! Мы за честную победу Без обмана и обеда! Нам не надо так стараться, Чтоб наркотиков нажраться, Ведь в казанском маргарине Пять процентов эфедрина! Хоть по вкусу он противный, Но поднимет дух спортивный! Даже в нашем теле хилом Он такое будет зло, Что у нас достанет силы Штангу завязать узлом! Мы с закуски ловим кайф - Вот такая наша лайф! Ну а ежели придется, И буржуй к нам доберется - Всех врагов своих задушим, Будут знать, как масло кушать! Нам ледовая дружина Очень сильно удружила - Из канадской НХЛ Мигом звездный блеск слетел! Наш советский хоккеист Крепок телом и плечист, У него во имя чести Кулаки всегда на месте! Всех затмил в борьбе упорной Ветеран советской сборной. Не боится дядя Боря Силовой борьбы у борта И поступков хулиганских Суперзвезд заокеанских! Русский дух и чья-то мать Помогли их заломать! Да, науку забивать Нам не стоит забывать! Промах с метра или ближе Бьет по нашему престижу. Футболисты наши ловки, Не теряют время зря. С двух шагов без подготовки Попадают в вратаря! Мы поручим дело это Стратегическим ракетам - Те за тридевять морей Бьют значительно точней! И свободны от нюансов С точки зрения финансов, Благо дело тут простое: Залп ракетный меньше стоит, Чем усилья нашей сборной Размочить итог позорный! Так что, братцы, не пеняйте, Если будем быть пенальти! Есть на свете много разных Видов спорта буржуазных. Мы б их приняли охотно, Да они антинародны. Вот бобслей. Дешев, удобен, Но инфляции подобен, Ибо доллар - нету спору, - Тоже катится под гору! Иль футбол американский: Спорта вид, простите, хамский. Не футбол, а мордобой. Каждый третий на убой! Я, товарищи, считаю - Этот спорт к лицу Китаю: Не футбол, а избавленье Им от перенаселенья. Иль рулетка. Спорт для хилых. Всех сведет она в могилу. Крутанул крупье вертушку - Мрет буржуй не за понюшку! Пять инсультов, три инфаркта От игорного азарта. Для буржуев дело это - Способ выкачать монету. "Спортлото" куда спортивней И гораздо эффективней! Автогонки взять, к примеру. Это ж спорт миллионеров! Чтобы прибыль увеличить, Все готовы обезличить. Скоро Запад целым скопом Распростится с этим спортом! Загнивают, нету споров, И совсем загнутся скоро! Им на массы наплевать, Только б фирмам понтовать. В этикетках все машины - Крылья, корпуса и шины, Даже гонщикам на попке Шьют рекламные нашлепки! Где спортсмен, а где - реклама Не узнает даже мама! Вдоль пути за рядом ряд Объявления стоят: "Кока-кола", "Сода-виски" По немецки и английски. Если взор на повороте Вы от трассы оторвете, Чтобы глянуть на плакат "Покупайте суррогат" - Загубив народу массу Живо вылетите с трассы И, влепившись в бак стальной Перейдете в мир иной. Соскребут тебя со стали, Фирма памятник поставит Со словами: "Спи, бедняжка" И рекламой на подтяжки. Не забудут сообщить, Где и как вам их купить! Пусть, рекламой окружен Тратит деньги Жан и Джон, Ну а нашему Ивану Спорт такой не по карману! Не продаст наш Ваня маму В глупой гонке за рекламой. Только жаль, что гонки эти Не единственны на свете. Генералы-забияки Полюбили железяки: Самолеты, танки, пушки... Словно дети - погремушки! Ими тех не запугают, Кто простое слово знает, Что у нас на всех заборах, Аргумент при всяких спорах, Наш трехбуквенный кумир, Это слово - слово "мир"! И вооружений гонку Отодвинем мы в сторонку. Ведь у нас не те порядки: Им - война, а нам - разрядка! Так что видам спорта этим Не ужиться на планете. Против вражьего кокетства Есть у нас и цель, и средство. Спорт советский, как известно, Здесь не на последнем месте. Для страны народный малый Преподносит спорт удалый. И душой кривить не надо: Ведь для нас олимпиада - Все равно, что с неба счастье, Раз поможет распрощаться Миллионам дураков С содержимым кошельков! И спортивные успехи Нам даны не для потехи: От удачных выступлений Кроме в кассу поступлений Повышается всегда Производительность труда! Что же, скоро, очень близко Светлый праздник олимпийский, Мы уверены - на нем Все награды соберем! Чтоб страна смотрела гордо С высоты своих рекордов, Мы на спорт напропалую Тратим силу молодую! Друг, вперед! Добудем славы Для родной своей державы! Лучше быть плохим спортсменом, Чем пахать в четыре смены! * * *
Д.Винниченко Где ты, кто любит и любим, Кто признан недругом любым? Кто лез в упрямстве на рожон, Но никогда не был смешон? Где ты, кто обуздал свой нрав, Кто приобрел, не потеряв? Кто в ситуации любой Предельно был самим собой? Где ты, кто, как осенний лист Был легок и стерильно чист? Кому напасти и года В душе не отложили льда? Где ты, кому почет и честь - За то, что есть! За то, что ЕСТЬ! Крик в пустоту из пустоты: "Ну, где же ты? Ну, где же ты?" Дождь, пронизающий, как страх... ...Там светофоры на углах, И рыщет с фарой Диоген В машине желтой "ПМГ" Он зол и весел. Плащ на нем. "Чего тут ночью... Днем с огнем..." Вновь крик бессонной маяты: "Ну, где же ты? Ну, где же ты? Куда запрятали, скоты? Напиться бы... Но где же ты?"
Все проницает, как рентген Веселый прапор Диоген. Мне стоп-сигналом подмигнул И в полный газ на крик рванул... (Из-под колес - фонтан воды...) Но, где же ты? Но где же ты? ...Горят мозги, горят мосты, Похмелья жалки и пусты, Но где же ты? ...Я по утрам вхожу туда, Где, объективное всегда, Над полкой с кремом для бритья Блестит мое второе "Я" Вгляделся. Аж в висках стучит. ...Но отражение молчит... * * *
Д.Винниченко АМАЗОНКИ Я слышал: когда-то в далекое время Компания славных и смелых дивчин Создала свое, чисто женское племя, Подальше пославши нетрезвых мужчин. Привольно, среди Геллеспонтских акаций, Как в воздухе птицы, как рыбы в воде, Гуляли зачинщицы эмансипаций В еще незагаженной внешней среде. Росой луговою умыты красотки, Одежда - лишь косы да ножны с мечом, Как блюдца глазенки. Вперед, Амазонки! Что волк? Что мужик? Сам Зевес нипочем! В Афинах, понятно, семейные клуши, Держа на коротких цепочках мужей, Такое болтали про них - вяли уши (А может, спагетти свисали с ушей). Но все же случалось - мужья пропадали, И слухи ходили в моментах таких, Мол, их амазонки живьем поедали, Не то, мол, лишали достоинств мужских... Ан нет! Рвали когти, что стоик, что киник, И тот, кто женат, и кто холост пока, Никто не вернулся, сбежавши в малинник... (А кто же вернется? Ищи дурака!) Там жизнь - как в гостинице высшего класса: Санузел, и ванна, и много чего, И кормят три раза, и свежее мясо Дают, если ты отработал его! Я тоже сбегу, приключениев ради К красоткам, что с духом бунтарства в крови. Пускай я при этом теряю в окладе, Зато, дай-то Бог, наверстаю в любви. Билет закажу я до Древней Эллады, И без промедленья тотчас улечу С подарком - коробкой французской помады... ...Вот лишь алименты за март уплачу! * * *